- Расскажите, пожалуйста, как вы попали в Луганск?
- Изначально я написал прошение на имя владыки Тихона, митрополита Псковского и Порховского, и на имя руководителя Синодального отдела по взаимодействию с Вооружёнными Силами с просьбой включить меня в список священнослужителей-добровольцев для духовного окормления верующих военнослужащих в зоне СВО. Какое-то определённое направление я не указывал, так как прекрасно понимал, что помимо моего желания, есть острая необходимость быть там, где это нужно в первую очередь. Уже после прибытия в Луганск меня закрепили за одной из бригад Народной Милиции ЛНР.
- Как готовились к поездке, приходилось ли покупать обмундирование?
- На своей странице «Вконтакте» я публикую небольшие заметки из жизни военного священника. В одной из них я рассказывал о трудностях несения службы военным духовенством в командировках. Сейчас Синодальный отдел, благодаря помощи меценатов, помогает священникам обмундированием, бронежилетами и возмещает расходы на дорогу. Это большое облегчение для батюшек. Не каждый священник имеет у себя полный комплект необходимого, но я с 2014 года методично готовил себе всё, что может понадобиться для выполнения задач в местах вооруженных конфликтов, поэтому мне было проще. Чем-то помогли друзья.
- Вы родились в семье военного, именно поэтому решили посвятить себя не просто служению, а поддержке военных?
- Отчасти то, что отец был военный летчик; отчасти то, что дед, лейтенант Красной Армии, погиб под Ленинградом в апреле 43-го года в деревне Карбусель; и отчасти то, что детство я провел в деревне Жидилов Бор Псковского района, месте героических боев и подвигов нашей армии, явилось основными факторами моего отношения к военной службе.
В 1995 году, когда можно было «косить» от армии, я посчитал своим долгом пройти службу от начала и до конца. Причем именно с моего призыва стали служить не полтора, а два года. Я считаю предназначением свыше моё служение пастырское воинам. Наверное, для того я был рождён с самого начала.
- Насколько я знаю, вы и раньше активно ездили в командировки, помогали солдатам?
- Эта командировка у меня шестая. Четырежды я был с 27-ым отрядом специального назначения ВВ МВД РФ «Кузбасс» на Северном Кавказе. В июне этого года я был с гуманитарной миссией в Перевальске и Алчевске и вот второй раз я на Луганщине, но уже как военный священник.
С 2009 по 2013 годы я был помощником командира по работе с верующими (так это сейчас называется), а по-простому - духовным наставником 27-го ОСпН «Кузбасс». Так как сейчас я являюсь клириком Псковской епархии, то не могу нести послушание духовного наставника отряда, но общение с бойцами, конечно, продолжается, многие лейтенанты уже теперь стали подполковниками и полковниками, многие тоже находятся в зоне СВО. Постоянно с ними на связи. Сейчас их духовным наставником является мой добрый друг протоиерей Даниил Голоднов, замечательный священник с горячим сердцем и чистой душой.
- Пребывание в зоне СВО всегда сопряжено с риском для жизни. В Херсоне погиб протоиерей Михаил Васильев, которого все называли «десантным батюшкой», клирик псковского храма Александра Невского Александр Цыганов, который отправился в зону СВО, тяжело ранен. Вам самому не страшно?
- Да, я с глубокой скорбью узнал о гибели отца Михаила Васильева и тяжелом ранении отца Александра Цыганова. Молимся все о восстановлении здоровья отца Александра и об упокоении отца Михаила.
Страх есть у каждого человека (нормального), главное, чтобы страх не властвовал над ним. Я стараюсь трезво оценивать происходящее со мной. Если Господь хочет, чтобы я ещё жил и принес ещё пользы, значит, я буду ещё жить и трудиться. Если пора - то это решение Творца нужно принимать с благоговением. В конце концов, мы все окончим жизнь, каждый в своё время.
- Как отнеслась семья к решению ехать в зону боевых действий? Не пыталась ли отговорить?
- Мы с матушкой живем рука об руку уже почти 25 годков. За это время прекрасно друг друга узнали. Она знает, если я принял решение идти, отговаривать меня бесполезно. Просто нужно принять новые обстоятельства. Я в священном сане уже более 20 лет и большую часть своего служения общаюсь с военными. Это большой опыт. Поэтому я должен быть со своими бойцами.
- Какие задачи вы выполняете как военный священник?
- Очень важно дать воинам возможность, невзирая на обстоятельства, получать таинства церкви - покаяние, причащение Святых Христовых Тайн, соборование, крещение и миропомазание (для тех, кто ещё не крещён), участие войска в общей молитве.
Общая молитва имеет большую силу. Ну и конечно проповедь, наставления воина. Одно дело, когда ты общаешься с ними в актовом зале воинской части с уютными креслами, а совсем другое, когда ты вместе с ними разделяешь все тягости и лишения окопной жизни и делишься с бойцами личным опытом духовной жизни. Это даёт большие духовные силы воинам.
Война для человека противоестественна. Он создан Богом как творец (по образу и подобию Божьему). Но так же, как и самая первая битва добра со злом (я имею ввиду битву ангелов с демонами, первыми революционерами) была необходимостью, так и сейчас происходит битва добра со злом. Вот только мы не ангелы, и печать войны невольно сказывается на воинах. Тем более, судя по задачам противника, который стал применять новое, доселе невиданное оружие - ментальное, он ставит задачу расчеловечивания русского воина, а этого нельзя допустить.
В чем оно выражается? В ненависти, переходящей в жестокость и садизм, отсутствии уважения к противнику, унижению его достоинства (мы сейчас очень часто встречаем в телеграм-каналах эпитеты «свино-укры», смайлики свиней, «рогульё» и прочее). Люди, пишущие такое, запустили в свою душу холодную змею ненависти. Причём некоторые авторы даже позиционируют себя православными, цитируя в роликах Священное Писание, но в душе своей они получили деформацию. Это исправляется настоящим покаянием.
- Как вы поддерживаете дух наших солдат? Какие слова говорите? Много ли верующих среди них?
- Стараюсь общаться на доступном для простых бойцов языке. Простые слова быстрее всего коснутся сердца. Объясняю, зачем всё это, обрисовываю, каким может стать мир, наша любимая Россия, если мы её сейчас не отстоим.
Верующие здесь все. Большая часть православные, есть мусульмане, буддисты, есть даже язычники. Ко всем отношусь с уважением, и для каждого найдется доброе слово.
- С какими просьбами к вам обращаются? Приходилось ли разговаривать с умирающими?
- Просьбы бывают самые разные. В основном, просят молитв о близких, просят помолиться о погибших товарищах. Очень много приходилось видеть солдат с ампутированными ступнями после встречи с «лепестками» [противопехотной фугасной миной – прим.ред.].
Особую теплоту оставили ребята из ЧВК [частной военной компании]. Вчера их охраняли сотрудники ФСИН, а сегодня они бьются как львы. Очень отважные ребята. Они мечтали о шансе исправить свои ошибки и показать, какими они хотели стать, и им такой шанс дали.
Умирающих пока не доводилось напутствовать.
- На своем странице в социальной сети вы рассказали о мироточении иконы Божией Матери «Донецкая». Поддерживают ли ваш дух эти чудеса? Что они для вас означают?
- В каждую командировку бойцы мне рассказывают о необыкновенных случаях, происходивших с ними на войне. В этот раз я сам видел чудо мироточения иконы Богородицы «Донецкая» в Луганске. Из иконы буквально текла маслянистая жидкость с необыкновенно нежным и приятным запахом. Мироточения икон я и раньше видел. Но не встречал такого обильного мироточения. Это было впервые.
Такое никогда не сделать руками человека. Уж поверьте, за более чем 20-летний стаж служения я знаю толк в благовонных маслах. Икону сейчас возят по передовой Луганского направления и она везде так обильно мироточит.
Один боец рассказал, как он с товарищем попал под «Град» [системы залпового огня – прим.ред.]. Инстинктивно упали. Когда встали, то увидели, что вокруг них вся земля в осколках, а там, где лежали - ни одного.
- Какой совет вы дали бы тем, кто только собирается отправиться в зону СВО и кто уже там?
- Главный совет - ничего не бояться. Доверять командирам. Постоянно молиться Богу.
