«Я вообще рисовать не умею»
…В 1942 году она осиротела и едва не умерла от голода. В «лихие 90-е» нанялась мести двор, чтобы прокормить себя и семью. А потом начала рисовать.
Хотя до 59 лет ни разу даже не пробовала держать в руках кисточку. А когда однажды воспитатели в детском саду, разглядывая рисунок её дочки, вдруг спросили: «Это, что ли, ваше художество? Дети так не умеют!» - Таисия Александровна страшно возмутилась:
«Да вы что! Я вообще никак не умею! Дайте мне краски – сами увидите».
«Ноги у меня опухли. Все думали, что я умру»
Может, у неё в роду были художники? Но нет. Наша героиня родилась в 1937 году в глухой деревеньке Стешково Вологодской области в семье кладовщика и свинарки.
Кроме Таисии в семье росли ещё две девочки постарше – Маруся и Клава. Фамилия у них была Ромашковы.
В 42-м умерла их бабушка, а в 43-м – мама (ей было всего 38 лет, она застудила почки, надрываясь на ферме). Отец погиб в 1945 году на Дальнем Востоке, где служил пограничником.
Старшая сестра Таисии, Клавдия, когда они осиротели, уже заканчивала педучилище. Марусю сразу отправили в детский дом, который находился в помещениях расформированного Кирилло-Белозерского монастыря, а шестилетнюю Тасю сначала поместили в другое сиротское учреждение – для самых маленьких.
«Там нас кормили впроголодь. Даже хлеб давали не каждый день. Я вообще не помню, чтобы хоть раз смогла попробовать тот хлеб, ведь пока ребята постарше несут его из пекарни, то весь обгрызут – так что младшим уже ничего не доставалось, - вспоминает Таисия Александровна. - Поэтому ноги у меня опухли, и все думали, что я умру.
Но потом меня поместили в изолятор и всё-таки начали понемногу подкармливать: по вечерам давали пол-яйца и полстакана молока. А в это время моя средняя сестра как будто почувствовала, что у меня дела плохи, и давай плакать да просить воспитательницу, чтобы меня тоже поскорее перевели к ней. Воспитательница у неё была добрая, она сходила в районо и добилась, чтобы меня погрузили на телегу и доставили в Кирилловский детский дом не к 1 сентября, а пораньше.
…После этого я быстро пошла на поправку. Ведь рядом с нашим детдомом находилась пристань, куда причаливали двухэтажные пароходы с продовольствием.
Нас снабжали товарами, которые привозили со «второго фронта», поэтому мы даже колбасу импортную копчёную ели и носили добротную иностранную одежду: например, английские костюмы из мягкой шерсти, которые не надо было гладить, пальто с беличьими и песцовыми воротниками, туфельки из превосходной кожи.
Правда, летом у нас обувь отбирали, чтобы мы ходили босиком и закалялись…»
«Вот с тех пор у меня руки и огрубели»
Итак, все необходимые микроэлементы и витамины наша героиня в детстве хоть и не сразу, но получила. Закалка, как известно, тоже один из способов развивать сверхспособности… Однако воспитанников Кирилловского детского дома готовили явно не в космонавты.
«Полы у нас были некрашеные, их надо было шаркать голыми руками. Если мы пололи в огороде, то тоже без рукавиц… Вот с тех пор у меня руки и огрубели».
Летом детей отправляли работать в поле. Те, кто постарше, трудились наравне со взрослыми на сенокосе. Те, кто младше, – дёргали лён.
«Одним словом, жизнь у нас в Кирилловском детском доме была счастливая!» - объясняет Таисия Александровна.
«Железный поток»
Впрочем, и в детском доме нашлись люди, которые постарались сделать из Таси Ромашковой немножко Алису Теплякову.
Когда Тася перешла во второй класс, воспитательница привела её в городскую библиотеку.
«Какую книжку ей дать?» - спросили там. Воспитательница выбрала «Железный поток» Серафимовича (если кто не знает, это роман «об участии крестьянских масс в социалистической революции»).
«Она же там ничего не поймёт», - забеспокоилась библиотекарь. «Поймёт! Она очень умная!» - возразила Тасина воспитательница.
«Но, конечно, я ничего не поняла, хоть и домучила свою первую книгу до конца. Зато потом я с удовольствием прочла «Дальнее плавание» и «Дикую собаку Динго» Фраермана…»
… Она и теперь каждый день читает. А картины Таисии Швецовой лучше не только смотреть, но и слушать. Потому что почти все они посвящены каким-нибудь литературным произведениям.
И когда Таисия Александровна рассказывает, вот как на этом видео, как рождались её образы, получаются настоящие перфомансы.
«У меня вырвалось матерное слово»
«У меня было бешеное детство. Мы же постоянно то на коньках, то на лыжах, то в лапту, то в чехарду. Зато ничем не болели. Правда, я однажды поморозила ноги. Валенки оказались рваные, и мне уже собирались ампутировать пальцы на ногах. Но потом наши медики нашли стрептоцид и как-то меня всё-таки вылечили.
А Маруся воспаление лёгких подхватила и долго лежала в больнице, а так тоже никогда ничем не болела».
Из кружков в Кирилловском детском доме был только хор, где Тася сразу же стала запевалой.
А рисовать… нет, не пробовала. Ведь даже в городской школе, которую посещали детдомовцы, уроков рисования не было. Зато был замечательный учитель математики (из эвакуированных).
«Жалко, что он у нас преподавал всего две четверти. Если бы подольше, то я бы, наверное, стала математиком».
Потому что учитель этот сразу же начал ставить Таисию всем в пример. А когда однажды директор детского дома решил сходить в школу и узнать, как там у его воспитанников с успеваемостью, то не только математик, но и все остальные учителя вдруг начали наперебой расхваливать Тасю Ромашкову.
Учительница немецкого и вовсе заявила: «Я хотела её удочерить, но пока не могу, потому что я сейчас беременная!»
Директор потом вернулся из школы и написал на доске какую-то особенно трудную задачу – «А ну-ка – кто сможет решить?»
«Конечно, я моментально решила. И тогда он тоже поверил в меня. И сразу стал предоставлять мне всё самое лучшее: коньки, лыжи, шахматы…
Павел Иванович его звали. Правда, когда моя сестра приехала меня навестить, он ей пожаловался, что я плохо себя веду. А всё потому, что окно его кабинета выходило на спортивную площадку, где мы играли в футбол. И однажды он услышал, как у меня вырвалось матерное слово…
Но он потом всё равно предлагал мне остаться в детском доме до десятого класса, а я не могла, потому что, когда мне исполнилось 14 лет, родные решили забрать меня к себе».
«Я презирала свою тётю за сотрудничество с фашистами»
Тася, и правда, была не такой уж пай-девочкой. Она оказалась ещё и упрямая. Не зря, видимо, говорят, что успех зависит не столько от способностей, сколько от характера.
Когда после восьмого класса её одинокая тётя по отцу (её звали Ирина Васильевна) захотела забрать младшую племянницу к себе в Псков, Тася её сразу же невзлюбила.
Во-первых, Тася надеялась, что старшая сестра Клава возьмёт её с собой в Одессу, куда распределили её жениха. А тётка младшую из Ромашковых в Одессу не отпустила. Во-вторых, потому что эта Ирина Васильевна хотела, чтобы племянницы называли её мамой.
«А я не могла: я же помнила свою маму! Хотя мама меня ни разу не погладила и не поцеловала. Только отрежет от ковриги кусок, намажет сметаной или мёдом – «ешь!» А после уложит спать, а сама идёт работать на ферму... Просто жизнь у неё была такая».
Тася тоже оказалась в «бунговскую породу», как это называла её тётушка, и была не просто неприветливой. Она могла неделями не разговаривать с родной тёткой, проявляя свой норов.
Как и многие в то время, Тася ещё к тому же презирала тётку за то, что во время оккупации та стирала немцам бельё, – а значит, «сотрудничала с фашистами».
«Нам же обещали, что мы будем жить при коммунизме»
У тётки Тасе не понравилось ещё и потому, что в детском доме её готовили совсем к другой жизни.
«У нас же там повсюду висели плакаты, что наше поколение будет жить при коммунизме. А что я увидела в общежитии военного городка, где у тёти была крохотная комнатка? Каменный пол в коридоре и стенки из фанеры!»
Но тётка оказалась женщиной разворотливой. Первым делом она отправила письмо командующему Дальневосточным военным округом и выбила для Таси и Маруси, которая училась в Вологде, пенсию за их погибшего отца – 117 рублей. Сама она зарабатывала в военной части продавщицей 45 рублей в месяц. Этого уже хватило, чтобы сводить концы с концами.
Кроме того, тётушка выхлопотала для Таси бесплатное обучение в старших классах (тогда ведь за учёбу в 8, 9 и 10 классе ещё надо было платить), а потом как-то так устроила, что они переселились в комнату попросторнее – в новом деревянном доме на Запсковье, в Моторном переулке.
Но когда Тася вышла замуж, им и там стало тесно.
«Волосы у него были, как у английского лорда»
…По окончании Псковского пединститута Таисию распределили работать учительницей в деревню Городно Дедовического района…
А когда спустя три года она вернулась в Псков, то сначала смогла найти работу только в библиотеке.
Там же работала двоюродная сестра её будущего мужа. И когда та выходила замуж, то позвала на свою «комсомольскую свадьбу» всех коллег.
Таисию посадили за праздничный стол напротив незнакомого красивого парня.
«Волосы у него были густые и блестящие, как у английского лорда. Он их тоже чем-то таким специально смазывал. Его тонкий нос мне не понравился, а глаза хорошие, карие…»
Рядом с этим молодым человеком сидел мужчина, который был у Таси на первом курсе куратором. Он сразу узнал бывшую студентку и говорит своему симпатичному соседу: «Вот тебе невеста, лучше которой ты никогда не найдёшь».
«Английский лорд» оказался Анатолием и начальником участка на машиностроительном заводе. Через год, в 1963-м, они с Таисией поженились.
«Раскладывала пелёнки на траве возле Гремячей башни»
Пока было тепло, молодожёны жили то на чердаке, то в сарае, хотя Ирина Васильевна души в своём зяте не чаяла. А через год у них родилась дочка Ира.
Казалось бы, теперь самое время нашей Таисии научиться рисовать. Сейчас как уйдёт в декрет и как начнёт придумывать для ребёнка всякие творческие активности. Даром она что ли на педагога выучилась…
Ага, конечно. Оплачиваемый декретный отпуск в то время, чтоб вы знали, составлял всего 112 календарных дней (56 дней до родов и 56 после), а в неоплачиваемом можно было сидеть только до тех пор, пока ребёнку не исполнится год.
Но выйти на работу вовремя Таисия не могла, потому что ей никак не удавалось пристроить дочку в ясли (с местами в псковских детских садах уже и тогда была напряжёнка).
«Хорошо, сосед из дома напротив помог. Он же видел в окно, как я каждый день с коляской – то в магазин, то на рынок, то на речку – пелёнки стирать… Мы ведь жили рядом с Гремячей башней, поэтому я нагружала целую корзину белья – и спускалась с Иринкой к Пскове. А потом тут же на пригорке раскладывала пелёнки на траве – сушиться.
…Вот, значит, сосед и говорит: «Давайте я вас в ясли пристрою: у меня знакомая как раз заведующая детсадом на Псковкирпиче».
Позже, когда молодые супруги Швецовы уже переселились в собственную кооперативную квартиру на улице Гражданской, во дворе которой был 16-й «комбинат», Таисия и сама набралась храбрости сходить к заведующей:
«Я её Христом Богом попросили, чтобы она взяла Иру к себе. Подарок, конечно, купила. И заведующая сжалилась».
«Я потому что другая стала»
Тогда Таисия уже работала учителем в школе № 14. А через 15 лет её пригласили в областной институт повышения квалификации учителей, где она ещё 12 лет была методистом, а потом и руководила кабинетом для детских домов и школ-интернатов.
А в 1992-м году, ровно в 55 лет, ушла на пенсию. Но не потому, что устала работать, а чтобы ухаживать за своей состарившейся тётей.
«Ведь в молодости, когда я ей свой характер показывала, она меня один раз упрекнула: напомнила мне, скольким я ей обязана. А я в ответ сгоряча поклялась, что за все её благодеяния отплачу. И слово своё сдержала: когда она состарилась и тяжело заболела, я ухаживала за ней, лежачей, 12 лет. И вот тогда уже полюбила всей душой.
Я потому что другая стала».
«И у нас в семье наступило изобилие»
Но так совпало, что как раз и страна стала другой. Наступили голодные 90-е, и Псковский машиностроительный завод, на котором Анатолий проработал столько лет, закрылся.
Через некоторое время муж Таисии едва смог устроиться в какой-то полуподвальный цех, где изготавливали металлические изделия для Германии. Но вскоре хозяев этого производства арестовали, а всех работяг уволили.
«После этого Анатолий даже поседел. Он сильно переживал, как бы другие не подумали, что и он в этих тёмных делишках был замешан. И никак не мог смириться с тем, что всю жизнь был успешным, а тут полный неуспех. А до пенсии ещё надо было как-то дожить. Тем более, что двое наших детей пока учились...»
Видя такое дело, лучшая подруга Таисии, Римма Никандровна Антипова, искусствовед из Псковского музея-заповедника, ей и говорит:
«Иди-ка двор возле церкви Новое Вознесение, что рядом с планетарием, мести – там как раз человека ищут».
«Я сначала ни в какую. Как это я буду дворником? Меня же все знают! Подумают ещё, что я алкоголица какая! Но Римма меня убедила, что ничего стыдного в этой работе нет, а зато зарплата 20 рублей в месяц. И вот стала я двор подметать, и через некоторое время все прохожие начали со мной здороваться, некоторые даже кланялись при встрече. Дети после школы останавливались побеседовать, как будто чувствовали, что я бывший педагог. А одна женщина из учреждения напротив и говорит: «Я посмотрела в окошко, как вы работаете… Бросайте вы эти два дома и идите лучше к нам дворником, у нас зарплата больше».
«И стала я нарасхват да так приспособилась, что у нас в семье наступило изобилие».
«Сгорел за 16 дней. А был как богатырь»
Анатолий тем временем тоже нашёл себе работу в мастерской по ремонту колёс.
«Но там надо было поднимать тяжёлое, а он, по всей видимости, уже заболевал, хотя на самочувствие никогда не жаловался. Только иной раз вдруг ни с того ни с сего вспылит. Или без всякой на то причины начнёт что-то грубое мне говорить».
Характер у мужа после всех этих неприятностей до того испортился, что Таисия Александровна даже начала подумывать о разводе. Но потом оказалось, что дело не в характере.
…Когда Анатолию сделалось совсем плохо, он наконец-то обратился к врачам и лёг в больницу на обследование. А уже через 16 дней, 8 декабря 1995 года, его не стало.
«А был всю жизнь как богатырь. Ему даже больничный до последнего не давали. И в больницу не хотели класть. А когда положили, никак не могли определить, что с ним такое. Думали: непроходимость пищевода. И только вскрытие показало, что это был рак поджелудочной железы».
«Ой, кто это? Берия что ли?»
Скоропостижная смерть мужа стала для Таисии Александровна таким ударом, что она сама еле выжила. И начали ей сниться сны:
«Вижу: у ворот Дмитровской церкви стоят несколько человек и что-то бросают в колодец. И мой муж тоже там стоит и бросает. Я ему кричу: «Что ты бросаешь?» А он отвечает: «Таланты свои». Я сразу подумала, что свои таланты ни за что туда бросать не буду. Хотя, если так подумать, талантов-то у меня, можно сказать, никаких и нет…»
А потом случилось, как это называет Таисия Александровна «чудо чудное». Кто-то принёс ей краски и картонку. Вероятнее всего, это была всё та же Римма Антипова, с которой наша героиня вместе училась в Псковском пединституте и дружила 61 год, до самой её смерти.
Краски были чешские акриловые, каких-то уж очень ядовитых цветов. Но через эту их ядовитость, объясняет Таисия Александровна, всё такое же ядовитое у неё из души начало мало-помалу выходить. Выплёскиваться на ту картонку.
Таисия начала с того, что нарисовала портрет покойного мужа.
«Он получился чёрный такой. Дочка пришла с работы: «Ой, кто это? Берия что ли?» Потом я нарисовала ещё два мужниных портрета. Один даже был на выставке в Вильянди в Эстонии. И мне один фотохудожник сказал, что на нём человек как будто одновременно и на этом свете, и на том».
Таисия Александровна сперва творила украдкой от детей, чаще всего по ночам. «Я очень стеснялась, особенно, Иры, которая всегда хорошо рисовала. А я курицу не могла нарисовать. Поэтому я свои первые работы прятала: поставлю днём за дверь или в кладовку – никто и не видит».
Но лучшая подруга Римма сразу разглядела в этой наивной живописи что-то необыкновенное. А потом и её коллега, тоже псковский искусствовед, Наталья Салтан подтвердила, что Таисия Швецова – талант. И стали они этот талант продвигать, как могли.
…Кстати, есть такая книжка – «Художники не голодают» называется. Так вот там тоже написано, что самое важное для творческого человека – правильное окружение. Не только потому, что верные друзья никогда не бросят в беде…
«И пошли они до городу Парижу»
Какое-то время наша героиня полдня кистью махала, полдня – метлой. Но в начале нулевых смогла уволиться и полностью посвятить себя искусству. Тем более, что её дочь Ирина устроилась на хорошую работу и даже начала вывозить мать за границу.
Благодаря чему виды Парижа Таисия Швецова теперь пишет по памяти, ведь однажды они с дочкой смогли пожить там целую неделю.
«Конечно, мы немножко голодали, но у нас с собой из дома были взяты сырокопчёная колбаса, сухое пюре и даже хлеб…» - рассказывает Таисия Александровна. Зато у некоторых особо удачливых любителей искусства (а теперь и у меня тоже) есть написанный её рукой Нотр-Дам-де-Пари. Да ещё и с только что обвенчанными Наполеоном и Жозефиной на переднем плане!
Один из «Парижей» с видом на Сену висит в гостиной у Таисии Александровны. Эту картину потому что не взяли на выставку.
«Там много несовершенств, - объясняет автор. – На самом-то деле этот мост гораздо красивее: там такие плафоны сверкают… А в этом углу на самом деле Лувр должен торчать, а я его не нарисовала. Хотя обычно я слишком увлекаюсь деталями, а Наталья Салтан меня за это ругает: «На надо мельтешить!»…
…Эйфелевы-то башни у меня все раскупили».
«Тихий вечер» перестаёт быть томным
В 1998 году в Москве был создан Музей наивного искусства и его основатель и директор Владимир Грозин специально колесил по городам и весям, выискивая самородков, потому что задумал к 200-летию А.С. Пушкина большую передвижную выставку.
В Пскове искусствоведы сразу указали ему на Таисию Швецову. А она как нарочно только что закончила посвящённую Пушкину большую картину чуть ли не два метра в ширину под названием «Тихий вечер в Михайловском».
Грозин как увидел тот лист ДВП, так сразу же начал уговаривать автора подарить эту работу новому музею. Таисия Александровна, конечно же, с радостью отдала московскому гостю и это своё произведение, и многие другие. А также пообещала к юбилею Пушкина ещё нарисовать.
И рисовала их тогда с превеликим удовольствием: «Каждые полдня у меня была новая картина. За месяц 28 картин: там были и Марина Мнишек, и Гришка Отрепьев, и "Полтава"… – все пушкинские сочинения».
Картины эти начали путешествовать. Например, «Скупой рыцарь» однажды даже побывал на выставке в Каннах.
В Михайловском на выставке он тоже побывал, но, к сожалению, там не задержался.
На вопрос: «Как вы думаете, Таисия Александровна, почему Пушкинский заповедник не вцепился тогда в ваши картины по произведениям Пушкина мёртвой хваткой и не собрал у себя коллекцию, она отвечает:
«Ну мои же картины ненастоящие…»
Вот и перелистывая страницы большого каталога произведений российских наивных художников, изданного на 200-летие Пушкина, в котором есть репродукция «Тихого вечера в Михайловском», Таисия Александровна на полном серьёзе говорит:
«Моя-то картина тут самая худая...»
Тем не менее, директор Музея наивного искусства с тех пор ещё раз приезжал в Псков за её работами. И в один из таких приездов псковские искусствоведы намекнули ему, что пора бы уже и персональную выставку Таисии Швецовой в Москве организовать («наш-то Псковский музей тогда ещё не решался»).
В 2000 году такая выставка случилось. А потом ещё две. И пошло-поехало. Питерские «митьки» даже признали Таисию Александровну своей и приняли в своё митьковское братство.
А самая недавняя её персональная выставка состоялась в галерее на Литейном проспекте в в сентябре прошлого года. И называлась она –
«Душа моя, цветочек!»
(Вы же не забыли девичью фамилию Таисии Александровны?)
Так что теперь коллекционеры съезжаются за картинами Таисии Швецовой отовсюду. Тем более, что в основном она свои произведения раздаривает, а если и продаёт, то непростительно дёшево.
«Ну они же мне легко даются» - объясняет она.
Однажды вот такие ценители приехали к ней издалека и до того им одна картина приглянулась, что они начали тайком друг от друга вызывать Таисию Александровну в кухню – «на пару слов, только между нами». И едва не передрались.
«Мне так страшно и стыдно за них и за себя было», - рассказывает она.
А в другой раз, пока Таисия Швецова с художниками чай пила, пришёл к ней сантехник чинить кран и тоже положил глаз на одну из картин. Хозяйка ему тут же эту картонку и подарила. Художники ахнули и в исступлении стали тянуть руки к шедевру, который увели у них из-под носа, да было поздно.
- А не жалко вам со своими картинами расставаться?
- Пока не жалко… Хотя… Недавно племянница сводила меня в одно кафе в Пскове и я увидела там на стене свою картину из старых – «Данте на берегу реки Стикс». Мне тогда кто-то подарил на Новый год «Божественную комедию». Я три года собиралась с духом нарисовать по ней картины, но всё никак не решалась. А потом думаю: ну ведь судьба не просто так послала мне эту книгу. В результате у меня получилось 46 картин, они потом в галерее «Цех» были выставлены…
«Даже не помню, как эта картина могла оказаться в этом кафе. Но мне почему-то стало до того её жалко, не передать словами… Я как будто душу свою увидела».
«С натуры-то рисовать проще, это любой может»
Кстати, старшая сестра Таисии, Клавдия, умерла всего два года назад. И под конец жизни тоже пробовала рисовать: а вдруг и у неё талант? Но ничего из этого не вышло.
Племянница Таисии Александровны Ольга, теперь она сама пенсионерка, в детстве тоже хорошо рисовала, но сейчас даже и не пытается: «У меня нет вашей фантазии».
И Таисия Александровна подтверждает: «Фантазия нужна!».
Сама Таисия Александровна всего несколько раз пробовала рисовать с натуры. Например, когда на областном телевидении про неё снимали фильм, то для красивой картинки заставили её позировать с мольбертом на берегу реки и писать церковь.
«С натуры, между прочим, оказалось очень легко срисовывать», - утверждает Таисия Александровна. – Я всего за 15 минут тогда эту церковь нарисовала и сразу же подарила видеооператору».
«Ещё я пробовала портреты с фотографий рисовать, но они какие-то непохожие получаются. Всё-таки если ты хочешь стать художником, надо быть самостоятельным, а не копировать!»
К тому же для Таисии Швецовой важен замысел: «Если есть определённость, то я и за полдня могу новую картину нарисовать, а когда нет определённости – то лучше и не начинать».
«Однажды лежу ночью и никак не могу заснуть. А у меня ковёр висел во всю стену. И вот смотрю я в темноте на тот ковёр – и глазами, как локаторами, как будто транслирую на него изображение Сергия Радонежского. Вижу чётко все детали: какие у него волосы золотистые и лицо такое… как будто он родной-родной… На следующей день встала и мигом нарисовала. Это был мой первый святой».
«Мне почему-то легче рисовать на религиозные темы, хотя я совсем не религиозный человек. Мне одна женщина, фотограф из Санкт-Петербурга, сказала, что боится профессиональных икон, а любит только простонародные. Вот и мои картины людям нравятся, наверное, потому, что они очень простые».
Приходите завтра
Но на дежурный журналистский вопрос «какие у вас творческие замыслы?» Таисия Александровна отвечает: «Никаких! Всё же случайно происходит».
Я посмотрела на заляпанную акриловыми красками табуретку (это её «мольберт») и задала вопрос ребром: «Таисия Александровна? А кто вы по профессии? Кем вы себя сегодня считаете?»
Она сначала рассмеялась («никем!»), но потом всё-таки сказала: «Я свободный художник… Теперь уже художник, да».
«Раньше, когда Римма меня незнакомым людям представляла – «вот, познакомьтесь, это наш псковский художник…», я всегда краснела. И потом Римме выговаривала: «Не называй ты меня, пожалуйста, художником, мне стыдно». Но в этом году наконец-то осознала, что да, я художник…»
На минуточку, в 87 лет!
Старикам тут не место
…Вот бы ещё у кого-нибудь спросить, почему у нас в Пскове до сих пор нет ни одной постоянной экспозиции, посвящённой творчеству большого российского художника Таисии Швецовой.
Ведь когда власти задумываются, чем бы ещё таким привлечь в Псков туристов, они почему-то тратят деньги на всякую ерунду: то на бронзовых барсиков неизвестной ихтиологии, то на зарядные станции для электромобилей посреди исторического центра…
А вы знаете, сколько людей приезжают к нам в город только для того, чтобы познакомиться с Таисией Александровной и заполучить хотя бы одну из её картин?
А если в Пскове вдруг случается выставка Таисии Швецовой, то это всегда просто праздник какой-то.
«Не надо мне никаких постоянных экспозиций!» - протестует Таисия Александровна.
Нам надо! Пскову. А то у нас скоро ничего самобытного не останется, только штампованное или откуда-нибудь завезённое.
Страшно-то как стариться в городе, где уникальные древности никому, кроме нескольких местных ценителей да заезжих знатоков, не нужны.
