Чтобы не сильно спойлерить, но читателю стало понятно, о чём спектакль, цитирую аннотацию с официального сайта: «Слабовольный гуманитарий Сережа имеет большие амбиции, но преподает философию в ПТУ. Однажды он соглашается принять участие в сомнительном пари – сможет ли он соблазнить свою ученицу Таньку?.. Бытовая комедия превращается в криминальную драму…»
В действительности самое интересное в этом спектакле не фабула, а то, что это парафраз сразу нескольких постановок того же дрампуша.
«…В героях спектакля вы, возможно, опознаете тех, с кем встречаетесь на улицах, а, возможно, даже героев русской и мировой классики – только, пожалуй, поиздержавшихся и деградировавших за прошедшие годы…» - обещает зрителям Псковский театр драмы, почему-то забыв добавить, что в этой постановке буквально задействованы уже знакомые нам персонажи из других спектаклей.
И наблюдать эту автопародию для завзятого псковского театрала – отдельное удовольствие.
Это «Отелло» очень интересное
Во-первых, главная героиня спектакля «Мой не мой» Танька – это, конечно же, личинка Жанны из одноимённого спектакля по пьесе Ярославы Пулинович.
Поэтому зрителю мужескаго полу из числа завсегдатаев Псковского театра драмы, наверное, будет приятно посмотреть, как эту стерву Жанну наконец-то задавили в зародыше.
Во-вторых, это тот же «Пигмалион», только в новомодном формате «Слово пацана». Но если у Бернарда Шоу найденная бесхарактерным интеллигентом на помойке (точнее, на базаре) гопница, несмотря на всю её неотёсанность, взяла главного героя за яйца с таким утончённым изяществом, что в финале это он на её фоне выглядит невоспитанным мужланом, то новая Элиза Дулиттл не такая.
Она как была похабной бабищей из киоска с рыбой – так ею и остаётся, и, наоборот, псковский «профессор Хиггинс» вынужден учиться у неё матерным словам, чтобы пройти свой «марафон желаний» и соответствовать, так сказать, вызовам современности.
Папенька Элизы из спектакля Псковского театра драмы «Пигмалион» так и вовсе перекочевал в спектакль «Мой не мой» почти в неизменном виде.
Этот тот же самый Андрей Кузин в роли златоуста Альфреда Дулиттла, только теперь он называется «Егор, отец Таньки» и на голове у него не шляпа китобоя, а вязаная шапка с ушками торчком (потому что он же тоже Её цепной «пёс», «любить тебя, сука, буду!»).
Наверное, поэтому Андрею Кузину не хватило в пьесе Андрея Иванова текста, и ему насочиняли всякой забавной отсебятины, чтоб зрители уж наверняка признали в этом запьянцовском пузатом дядьке того самого английского мусорщика, которому лишь бы попиз…
Кстати, в пьесе Андрея Иванова есть и буквально отзеркаленная сцена из «Пигмалиона», в которой шокированный манипулятивным поведением главной героини главный герой прибегает за утешением к своей матушке и в ужасе узнаёт, что его чадолюбивая родительница с его мучительницей заодно.
Не знаю, почему из псковской постановки «С училища» выпилили матушку главного героя, а то бы актриса Ирина Смирнова была тут едина сразу в двух лицах (Миссис Хиггинс и Жанны), не считая новой роли.
Отрывок из спектакля «Отелло» так и вовсе вмонтирован в «Мой не мой», как титановый протез. Прямо вместе с Денисом Кугаем в роли Яго.
Ну что б уж зритель не сомневался, откуда у этой новой драматургии ноги растут, и заодно лишний раз уяснил, что всё не так однозначно (если б Отелло не придушил Дездемону, она бы сама его первая прикончила?).
Главный герой спектакля «Мой не мой» и главный герой тоже месхиевского спектакля Псковского театра драмы «Серёжа очень тупой» опять же тёзки «совпадение не думаю». Этот новый Серёжа даром что преподаёт где-то в Танькиной «шараге» философию, на самом деле явно уступает этой ПТУшнице в ай-кью.
«Серёжа очень… бухой» - недвусмысленно намекает на это герой Дениса Кугая в барбершопе после того, как подбил его на спор.
И даже неувядаемый псковский «Ионыч» незабвенного Василия Сенина машет нам из нового спектакля Псковского театра драмы ручкой. Потому что опять мы незримо ощущаем присутствие большого художника, вынужденного прозябать где-то на псковских задворках среди ссучившихся Танек, спившихся Егоров, подлецов Славиков, условно-досрочных Костянов и очень тупых Серёж, даже если эти серёжи и разговаривают цитатами из «Сапокла».
А такого объектива, как у фотографа Дмитрия Маркова, чтобы разглядеть в этих сгустках провинциальной подножной биомассы что-то поинтересней, ни у вдруг ставшего таким популярным белорусского драматурга Андрея Иванова, ни у режиссёра Дмитрия Месхиева нет.
А мужики-то не знают
Чем ещё отличается псковская постановка нашумевшей белорусской пьесы? Это не только театральный капустник и обличение нашего провинциального жлобства, но и очередная попытка сделать кассовый мужской спектакль.
По-видимому, небезнадёжная. На втором показе в воскресенье я наблюдала с балкона компанию из одних только парней (их было пятеро), которые сидели посреди партера рядком и ржали.
Соответственно, этот спектакль оформлен как какие-нибудь бои без правил: одно действие называется «нокдаун», другое – «нокаут», а сами названия этих действий на сцену выносит шикарная ринг-гёрл в исполнении Марии Кузьминой. Каждый раз в новом обтягивающем платье с глубоким вырезом на спине.
Упругие ягодицы главной героини, которые приоткрываются публике во время постельных сцен, и её трогательные белые хлопковые трусики тоже наверняка призваны наконец-то изменить гендерные признаки типичного псковского театрала.
К тому же в этом спектакле, как и в пьесе, много нецензурной лексики, о чём зрителей предупреждают в дисклеймере, который им зачитывают из динамиков перед началом представления, но уже в кромешной темноте, предлагая уносить ноги пока не поздно.
Но это вам не «почти голая вечеринка» у Ивлеевой, поэтому все даже самые ярые псковские моралисты как-то удержались от искушения гордо покинуть зал, а только посмеивались потом в кулачок на обсценные вербальные эскапады героев представления, конечно же, необходимые для «их речевой характеристики».
Настолько необходимые, что создателям псковской постановки показалось, что в оригинальном тексте мата даже как будто и маловато будет. Поэтому доложили там кое-что от себя.
Если кого-то в зале это и шокировало, то они не подавали виду. Лично я тоже слежу за обстановкой в стране и мире, поэтому и ухом не повела. Меня больше покоробило от образа главной героини, которая вначале кажется какой-то уж совсем умственно отсталой, хотя развитие событий этому, вроде бы, противоречит.
Но это не какое-то там режиссёрское решение или актёрская беспомощность, а так оно и есть в пьесе, которая даже была номинирована в 2018 году на «Золотую маску».
Или как
Особенно неправдоподобно выглядит эпизод, в котором Серёжа по её же просьбе ведёт Таньку в театр, а она там едва не затевает драку с другими зрителями прямо во время представления.
И эти Танькины бесконечные матерные проговорки, когда она клеится к своему снобу-преподу и изо всех сил прикидывается хорошей девочкой, но постоянно лажает, тоже несколько утомляют.
Не верю, что такая целеустремлённая особа не умеет переключать регистры. Автор пьесы как будто набирался опыта в общении с ПТУшницами, подслушивая их разговоры на улице, а то бы он узнал, что при желании они ровно такие же феечки, как и ведьмочки.
И уж совсем непонятно, почему эта Танька до такой степени зациклена на своей девственности, но, будучи недотрогой, нисколько не стесняется зачем-то громогласно держать собственного папеньку в курсе своего интимного физиологического статуса.
Впрочем, все эти вопросы следовало бы задать драматургу Андрею Иванову, а что касается актрисы Ксении Чеховой, то она сыграла придуманную им быдлоТаньку настолько безукоризненно, что некоторые экзальтированные дамы в зрительном зале потом сказали, что так ей и надо, нисколько не жалко эту мразь.
Справедливости ради, с тех пор, как пьеса «С училища» была написана, реальность сама по себе начала ей подражать. Взять хотя бы историю Костяна, который «завалил» одного из Танькиных бывших поклонников в состоянии алкогольного опьянения, то есть с отягчающими, но вдруг возвращается домой по УДО.
«Тебя отпустили по УДО, или как?..» - удивляется Танькин отец Егор.
Ага: «или как».
Ещё мне показалось интересным, что в псковской интерпретации пьесы чуть-чуть убавлено авторской мизогинии и под конец режиссёр-постановщик даже как будто жалеет свою Таньку, которой и на том свете нет покоя от её псов.
В оригинальной концовке пьесы мы узнаём только, что у Серёжи теперь всё хорошо и он благополучно релоцировался туда, где можно неплохо жить и за счёт одних только «сапоклов». Только переживает, как бы там Танькин отец Егор не оголодал, оставшись без дочки один на один со своей пенсией.
…Ну и вроде бы начинает мало-помалу «отдуплять», что дело не в Таньке. Но это не точно.
Серёжа очень ничо
Серёжу играют сразу два псковских актёра и, конечно, по-разному.
В исполнении Александра Овчаренко это такой постмодернистский Шурик или, может, Женя Лукашин из «Иронии судьбы», только ещё более вшивый интеллигентишка, который вынужден преподавать каким-то соскам примерно одного с ним возраста «сапоклов», а на самом деле мечтает, чтоб его с кем-нибудь перепутали и посадили на авиарейс Псков-Гоа.
Потому что там «вот такие маракуйи», а не вот это всё.
(В оригинале речь идёт про Мальту и гранаты, но автор постановки почему-то заменил их на Гоа и маракуйи… А ведь и правда, могут подумать, что у Месхиева «гранаты» не той системы, да ещё и на Мальте этой какие-то неправильные форумы нынче проходят).
В исполнении Максима Митяшина Серёжа больше похож на Серёгу и уже даже веришь, что он может что-то там такое загнуть и про Софокла с Сократом, припудривая мозги малолеткам.
Но тогда вопрос: почему этот утомлённый жизнью философ с накаченным торсом точно так же позорно убегает по пересечённой местности от невнятного Костика, как и худосочный мальчишеского вида герой Александра Овчаренко.
Да и стриптиз у Митяшина получился какой-то… излишне трагический, что ли. Как говорила Дженнифер Лопес в одном старом фильме: «От этого веет отчаянием».
То ли дело Овчаренко зажёг, напомнив зрителям, что это же всё не всерьёз, а самоирония такая, фарс на грани фола.
Но в целом в образе у Максима Митяшина, хотя на второй премьере он явно был не в ударе и даже заговаривался, чуть больше красок. Поэтому его «ничо» в ответ на такое же Танькино «ничо?» звучит как будто более объёмно, а когда он просит Костяна забрать это «сучилище» Таньку обратно себе, то уже, и правда, не смешно.
Но образ, созданный Александром Овчаренко, наверное, больше соответствует выдуманному драматургом в «лучших» советских традициях никчёмному образованцу.
Котики
А вот Георгию Болоневу снова не повезло с ролью, потому что там особо и нечего играть, ведь его персонаж, считай, фольклорный – ни убавить, ни прибавить.
Денис Кугай опять играет Дениса Кугая, но на этот раз он ещё и своего рода гений места, потому что там такие декорации (про них чуть ниже), что без силуэта Дениса на светящемся фоне сценография этого спектакля была бы неубедительной.
А когда Кугай неожиданно переодевается в Йагу… Яго, то вдобавок выступает в роли спойлера финальной сцены.
Я только не поняла, почему Денису перед премьерой не переписали текст про Елену Блиновскую с её «Марафонами желаний». Ведь, соблазняя Серёжу лёгкими деньгами, Славик ставит ему в пример именно Блиновскую, которая, по его словам, тоже могла бы уехать куда-нибудь на Гоа за маракуйями, если бы вела себя потише и не выпендривалась.
А вместо этого, утверждает Славик, теперь гуляет по собственной квартире в Москве с браслетом на ноге.
Тогда как на самом деле несколько дней назад Блиновскую перевели в СИЗО, где она пробудет по меньшей мере три месяца. (Ну не похож герой Дениса Кугая на человека, который настолько не догоняет информационную повестку.)
Зато истекающая кровью собачка-то как идеально вписалась в контекст! После гибели кота Твикса, которая вызвала в российском обществе небывалый резонанс, это даже немного чересчур слишком сильный режиссёрский ход!
…А сколько в этом спектакле всего убитых (вернее, упоротых) пёсиков, сходите и посчитайте сами.
Встанем
Теперь про главного героя нового спектакля. Это, конечно же, Псков. Такой узнаваемый и нежно, сука, любимый. Декорация этого спектакля – ещё один шедевр художника Александра Стройло.
Драное объявление голубым по белому на металлической двери подъезда, в котором живёт Танька, («ВОЛОСЫ. Купим дорого») вообще до слёз.
Тут вам в глубине сцены и те самые металлические ворота с серпами и молотами из арки на Октябрьском, тут вам и выдвинутый в зал старинный чугунный столб для электросетей (у меня рядом с домом сохранился такой же)…
Украшенный скелетами в стиле Хеллоуина барбершоп отдельно порадовал: если кто не в курсе, одна из мужских парикмахерских на ближнем Запсковье называется The Last Wish.
Проблема только в том, что в таких псковских двориках в историческом центре города теперь обитают сплошные Славики, а вся эта гопота типа Костянов, Танек и Егоров уже давно переехала куда-нибудь в хрущобы на Гражданской, Новосёлов или в Лепешах, где совсем другая, по-настоящему убийственная, эстетика.
Так что тут художник немного приукрасил суровую провинциальную обыденность социальных низов, но пускай. В аннотации же к спектаклю заявлено, что это «слегка лубочный, немного фантастический» Псков.
Вот и спектакль «Мой не мой» тоже «слегка лубочный, немного фантастический». Но когда артисты вышли на поклоны, псковские зрители не только зааплодировали и закричали им «браво!», но даже более или менее дружно повставали со своих мест, чтоб поприветствовать идейных борцов с воинствующим феминизмом (а псковичи, между прочим, даже в очередь, чтоб подписаться за кандидатов в президенты, не вставали… в отличие от жителей некоторых других городов!).
