Что это вообще за ужас
Премьера «Усвятских шлемоносцев» запланирована на 21 и 22 июня и посвящена годовщине начала Великой Отечественной войны. Инсценированная худруком Псковского театра драмы Александром Кладько повесть Носова рассказывает про июнь 1941-го, но в аннотации к премьере сказано: «Этот спектакль не о войне».
А о чём же? Режиссёр-постановщик, по его же словам, потому и взялся уже во второй раз в своей творческой карьере за повесть «Усвятские шлемоносцы», что это редчайшее произведение «о войне без войны» - то есть, без бомб, стрельбы и окопов.
«Мне нравится ставить спектакли прю людей в разных острых ситуациях, потому что только в острых обстоятельствах проявляется всё настоящее в людях, - сказал на пресс-конференции Александр Кладько. – А острее тех обстоятельств придумать сложно».
В общем – это «попытка исследования психологического состояния человека» в тот момент, когда он начинает осознавать, «что это такой вообще за ужас – война». «Когда само это слово своей жуткой энергетикой начинает разрушать налаженную жизнь».
Запутывая следы
У Кладько, конечно же, поинтересовались, каков жанр нового спектакля. Он с радостью рассказал, что уже замучил на эту тему завлита, а завлит замучила его. Потому что написать на афише, как у Носова, что это «поэтическая симфония», «завлит категорически отказывается» - зрители не поймут. А слово «драма» не устраивает самого режиссёра – потому что оно «мало что объясняет».
По мнению Александра Кладько, у каждого спектакля есть свой уникальный жанр, как у каждого человека – своё лицо, одежда и характер. Только в случае с «Усвятскими шлемоносцами» никто пока этот жанр не угадал.
Создателю спектакля хочется быть понятыми теми, кто не имеет отношения к театру, и в то же время завлечь их на что-то «манкое», потому что у него «производство» («да простят меня люди, которые имеют отношение к театру»).
Придумать жанр для нового спектакля худруку тем более трудно, что там у «артистов очень непростой способ существования». По его словам, они же играют не только людей, но ещё и зверей и даже природу – «вообще всё»: «Мне важно было показать масштаб того, что происходит – как всё меняется не только в человеческой психологии».
Так что относительно жанра «Усвятских шлемоносцев» Александр Кладько так ничего и не прояснил – а только, по его же выражению, «запутал следы», выражаясь «специально витиевато».
Живенько
Тогда у него уточнили: «В спектакле хоть танцы будут?»
- Нет.
«Там пляски будут!» - подсказала исполнительница одной из главных ролей Ангелина Аладова. После этого Александр Кладько сознался, что в «Усвятских шлемоносцах» будет ещё и много красиво исполненных народных песен, потому что педагог по вокалу Елена Обухова «творит с нашими артистами чудеса».
Что же касается «танцев», то в спектакле, как он выразился, будет много пластической драматургии «исподволь». Потому что там есть места, где даже авторский текст не звучит, а их тоже надо было как-то сыграть – выразить пластикой, чтобы «создать атмосферу». Режиссёр-постановщик поручил эти места балетмейстеру Илоне Гончар и даже ничем не смог ей помочь.
«Ну увидите». А что, собственно, зритель увидит?
«Хороший вопрос. Я бы сам хотел знать, что увидит зритель», - сознался Александр Кладько.
Журналисты в свою очередь забеспокоились, что до премьеры остались считанные дни, а спектакль всё ещё сырой: артисты, как нечаянно выяснилось на репетиции, не только ходить по сцене как следует не научились, но и путают слова.
«Ну значит, на премьере будет много живых мест. Для зрителя», - обрадовался режиссёр. И объяснил, что журналисты видели работу над финалом пьесы, который должен родиться «автоматически», если до этого всё было сделано правильно.
В общем, за финал Александр Иванович особо переживает: «Если вы в течение двух с половиной часов с нашего спектакля не уйдёте, то уж финал-то вы нам простите».
По его словам, премьера и должна быть чуть-чуть сырой – чтобы следующие десять спектаклей артисты вместе с режиссёром и зрителями могли спокойно «допекать» постановку до нужной кондиции.
«Какие-то вещи я специально не заколачиваю по самую шляпку, потому что считаю, что в спектакле очень важно оставить воздух. Для развития, для дыхания актёрского».
Повторенье – мать ученья
У Кладько спросили, зачем он снял первый ряд стульев и выдвинул сцену «Усвятских шлемоносцев» в зал: «Вам тесно в Псковском театре драмы?»
- Мне тесно. Мы растём.
Худрук объяснил, что такие давнишние, как наше, театральные здания устаревают, не поспевая за новым зрителем, у которого, по выражению Марка Захарова, уже даже сетчатка глаза другая. Поэтому приходится «идти на хитрости» и, заботясь о «выразительности спектакля», придумывать, как сделать, чтобы зритель «не смотрел телевизор» в проёме сцены и чтобы сценическое действо переливалось в зал. «Чтобы нам прорваться сквозь этот портал!» - махнул Александр Кладько в сторону зеркала сцены.
Художником-постановщиком «Усвятских шлемоносцев» в Пскове стал тот же самый Владимир Ширин, что ставил их три года назад с Александром Кладько в Саровском драматическом театре. И этот тот самый Ширин, который рисовал афишу для псковских «Соседей», потому что он художник-постановщик и того спектакля тоже.
Ну с «Соседями» уже давно всё ясно, это ностальгия по тому, чего никогда не было, а вот насчёт «Усвятских шлемоносцев» псковичи волнуются, как бы они не оказались ностальгией по саровскому спектаклю.
Александр Кладько, конечно, запротестовал, стал говорить всякие банальности о том, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, и даже заявил, что поседел за три прошедших года, не говоря уж о том, что всё в мире стало по-другому.
Вдобавок он стал кивать на классиков: мол, Товстоногов в Тбилиси однажды в один и тот же сезон ухитрился одну и ту же пьесу в двух разных театрах поставить – и ничего, «это же не жвачка». «А джазовые синглы вообще построены на повторах!»
«Усвятских шлемоносцев» надо было поставить заново уже хотя бы потому, сказал Александр Кладько, что у саровского спектакля «драматическая судьба»: он выдержал всего пять показов. Да так и остался «внутренней радостью» театралов Сарова, потому что это закрытый город, и «никто в мире» ничего про тот спектакль не узнал, кроме двух рецензентов.
Экшена не будет
Главное, что в псковском спектакле артисты другие, подчеркнул Александр Кладько, и что ему было легче распределять среди них роли, а не как в Саровском театре драмы, где понадобились «компромиссы».
Сами псковские артисты, исполнители главных ролей, сказали, что режиссёр их своим выбором «огорошил». Например, 22-летняя Ангелина Аладова никак не ожидала, что будет играть беременную Натаху, у которой уже двое детей и больная свекровь на руках.
Геля думала, что ей, наверное, доверят играть кого-нибудь из Натахиных детей – Митюньку или Сергунка. А теперь ей заодно приходится по ходу пьесы перевоплощаться и в Митюньку, и в Сергунка, чтобы не выпускать на сцену настоящих детей, которые могут и переиграть настоящих артистов.
Касьяна, 36-летнего мужа Натахи, играет 23-летний Алексей Пучков, которому тоже приходится отдуваться и за Митюньку с Сергунком. Но ему, как он объясняет, проще, потому что всего его предки из крестьян, да и он сам вырос в деревне. А главное, Касьян уходит, а Натаха остаётся: «Всегда тяжелее тому, кто остаётся».
Алексей рассказал, как прочитал «Усвятских шлемоносцев» на выходных после новогодних представлений и тут же заявил худруку, что готов играть в этом спектакле кого угодно – лишь бы играть. Потому что ему не нравится, как современный театр «катится в сторону экшена, зрелищ, забывая, что самое интересное и трогательное – это не стрелялки, а человеческие отношения».
«В общем, экшена не будет», - резюмировала Ангелина Аладова. А Алексей Пучков заявил, что вот такие произведения, как «Усвятские шлемоносцы» надо проходить в школе вместо западной литературы, потому что «на Западе рыночные отношения, а у нас несколько иное – есть ещё за что зацепиться», хотя и мы, печалится Алексей, «катимся туда же».
«Это надо преподавать детям вместо… вместо… не знаю чего».
Я знаю. Вместо казённого патриотизма по Проханову. А то подросшее поколение уже и так готово сделать «кругом, шагом марш!» на общем для всего человечества цивилизационном пути, попутав экономическое отставание с уникальным русским «менталитетом».