Он начал обрабатывать землю в одной из обезлюдевших псковских деревень, женился на местной женщине с тремя детьми, родил с ней ещё одного ребёнка, завёл коз и начал варить на продажу высококачественные сыры, за которые его супруге сам губернатор Андрей Турчак не раз руку пожимал. А его хотят сделать вечным российским «таджиком»?
В результате этот идеальный, казалось бы, иммигрант оказался в таком отчаянном положении, что, по его же словам, готов попытаться незаконно пересечь российско-эстонскую границу, пускай даже под пулями, – лишь бы не лезть в петлю.
Он не понимает, почему Жерар Депардье и Стивен Сигал российским властям роднее, чем первый и пока единственный в Псковской области представитель Союза сыроваров России.
Я русский бы выучил только за то
В деревне под Печорами нашего героя называют «Андрюшей». На самом деле его зовут Анвар и по отцу он узбек. Правда, отец умер, когда ему было всего три года, и Анвара воспитывали русская бабушка (родом из-под Липецка) и наполовину русская мама, родившаяся в Свердловской области в семье военнослужащего, которого помотало по Советскому Союзу, прежде чем он вернулся к себе на родину в Ташкент.
Так уж вышло, что будущий псковский сыровар не сумел выучить узбекский язык, зато настолько серьёзно увлёкся русской литературой, что закончил в Узбекистане институт культуры и получил степень бакалавра библиотечных наук.
После этого он решил искать счастья в России и подался в Москву, где работал и официантом, и гардеробщиком, и монтажником-высотником на стройке (имея альпинистский опыт), пока друзья, памятуя Анварову КВНовскую юность, не позвали его в шоу-бизнес – организовывать развлекательные мероприятия.
Вот тут-то и выяснилось, что в России быть Анваром Зуфаровым себе дороже. То ли дело «Андрей Захаров». Представился «Андреем» - заработал в качестве ведущего праздника в десять раз больше, чем Анвар. Это когда ты сыры варишь, большинству покупателей безразлично, Зуфаров ты или Захаров, а нанятому работнику, убедился Анвар, лучше назваться груздем, а в идеале – иметь российский паспорт.
Наконец имя мне найдено
А впрочем, дела у Анвара-Андрея какое-то время и без российского паспорта шли неплохо: он обзавёлся семьёй, взял ипотеку… Но потом его московская супруга, на которую было оформлено всё их совместно нажитое имущество (он же не гражданин), влюбилась в другого. Как говорит Анвар, он тогда впервые почувствовал себя вещью, которая больше не нужна. Ему даже запретили видеться с дочерью: «убирайся в мусорный бак».
Друзья опять выручили - позвали в Печорский район Псковской области организовывать органическую ферму на даче у чьей-то питерской мамы. Анвар поехал не только потому, что ему стало негде жить. Он понадеялся, что в глубинке скорее получит российское гражданство, чем в столице, где за всё дерут втридорога.
Сельское хозяйство в зоне рискованного земледелия увлекло узбекского гостя не на шутку, пока он не понял, что его используют не в качестве компаньона, а в качестве батрака, хоть он и вложил в общее дело немалые деньги. В результате Анвар поругался со своими «коллегами» по бизнесу. И снова его, бесправного иммигранта, выставили за порог без копейки денег. Но на этот раз ещё и накатали на него донос в УФМС, что он живёт в псковской глубинке не по месту временной регистрации.
Анвар это своё первое административное нарушение не сразу, но признал, и начал оформлять документы, чтобы в следующий раз уж наверняка не стать «выброшенной вещью».
Чьих вы, братцы, будете
Первым делом он получил статус соотечественника и тут же подал заявление на упрощенное получение гражданства РФ, а для этого, как и полагается, письменно отказался от узбекского гражданства. И вот тут в бюрократической машине на его беду что-то сбойнуло. Наши миграционные чиновники поспешили уведомить узбекских коллег, что Анвар не только распрощался с тамошним, но и уже получил российское гражданство, хотя потом сами же свою ошибку признали и, по их словам, послали в Узбекистан Почтой России опровергающее письмо.
Но дошло это второе оповещение или нет, Анвару неизвестно. И теперь он боится ехать на родину, полагая, что там его тут же арестуют как диссидента. Тем более, что за время его отсутствия Узбекистан ввёл паспорта нового образца, и паспорт Анвара стал недействительным, хоть и был выписан до 2022 года.
Это всё могло бы не иметь никакого значения, если бы его заявление о получении гражданства РФ приняли вовремя. Но он считает, что чиновники федеральной миграционной службы в 2013 году заволокитили решение его проблемы – например, тем, что без конца заставляли его переформулировать заявление, требуя вносить всё новые и новые поправки. Он уже и сам не помнит, сколько вариантов этого заявления написал, пока не понял, что это мартышкин труд и не начал скандалить с ведомством из-за того, что не успел оформить своё прошение до Нового года.
В результате Анвар осознал, чем русский чиновник отличается от узбекского. По его уверению, узбекский хоть и слывёт взяточником, зато более осмотрителен: его можно переубедить, даже припугнуть. Восток же дело тонкое, там надо уметь играть с государством в замысловатые игры. «С российским чиновником лучше не спорить, потому что он после этого прёт и давит тебя, как танк».
Интересно, что в противостоянии с чиновниками Анвар Зуфаров показал себя русским до мозга костей. Какие там «игры», какой там «восток дело тонкое»: чиновники - его «танком», он – чиновников.
Шаг вправо, шаг влево
И тут началось. Пока Анвар отсуживал у своей бывшей компаньонки по органической ферме свои капиталовложения (и отсудил!), его приютила женщина из соседней деревни с тремя детьми, на которой он впоследствии и женился. Но едва они начали сколачивать совместное крестьянско-фермерское хозяйство, ждать прибавления в семействе да новенького российского паспорта Анвара, чтобы официально зарегистрировать свой брак, как к ним в дом нагрянула миграционная полиция арестовывать нового хозяина за то, что он живёт не по месту временной регистрации, а за пять километров, да вдобавок якобы дебоширит.
За Анвара тогда даже печорские полицейские вступились, да что толку. У него образовалось второе административное нарушение, которое обнулило все его прежние старания по получению статуса соотечественника.
Мало того, ему было предписано срочно покинуть страну хотя бы на несколько дней, чтобы потом иметь возможность вернуться и начинать его мытарства по легализации в России заново.
Легко сказать «покинуть». В Узбекистан ехать со старым паспортом нельзя. Анвар сунулся было на Украину, но там как раз началась война, и его не пустили. Тогда он получил шенгенскую визу и попытался прогуляться в Эстонию – его не выпустили по узбекскому паспорту российские же таможенники, так как выяснилось, что у них есть некое соглашение на этот счёт с узбекскими, которые не признают его старый паспорт.
Пришлось Анвару мотаться в Казахстан, бросив жену с грудным ребёнком и ещё тремя детьми в деревенском доме, где ей ни дров самой наколоть, ни воды из колодца наносить.
Тут ещё вдобавок бывшая жена на него в суд подала на алименты. Зато этот суд, по крайней мере, обязал её позволять Анвару видеться с ребёнком. Правда, ни он, ни его бывшая супруга решение того суда не выполняют. Свою старшую дочку Анвар за последние пять лет так и не видел и не знает, где она. Алименты из принципа не платит. Ещё и потому, что официально нигде не работает, поскольку живёт в России на птичьих правах.
Но что позволено российскому мужику, то не позволено узбеку.
Где родился, там не пригодился
Одновременно из России выгнали Анварову маму, которую он сам же еле-еле уговорил переехать из Узбекистана на её настоящую родину, воображая, что здесь ей будет проще получить статус соотечественника, чем ему, поскольку она россиянка по рождению.
Когда мама наконец-таки согласилась, продала в Ташкенте квартиру и приехала к сыну, она тоже стала в обеих странах никем.
Анвар считает, что она пострадала из-за его войны с УФМС. Потому что маме почему-то было назначено явиться для подачи заявления на статус соотечественника через две недели после того, как у неё истек официальный срок пребывания на территории России по миграционной карте. Поэтому когда она в условленный день пришла в миграционную службу, её тут же препроводили в суд и, не успела невестка приехать к ней на помощь из Печорского района, осудили за нарушение режима пребывания, обязав немедленно покинуть страну.
В расстроенных чувствах она так и собиралась сделать, но Анвар не позволил и обещал, что в случае чего будет защищать её с топором в руках. Но когда через несколько месяцев к нему в дом явились сотрудники миграционной службы, ему, конечно, волей-неволей пришлось покупать маме билет в Узбекистан. По его словам, потому что чиновники уверили его, что это пустые формальности и что она сможет почти сразу же вернуться и заново заняться оформлением документов.
Мама пробовала вернуться, но теперь выяснилось, что Россия запретила ей на три года въезд в страну.
Уже не спрашивайте, как она заново добивалась в Ташкенте прописки и возвращала себе пенсию. Сын говорит, на ближайшие годы у него даже повидаться с ней нет возможности. Если только на нейтральной территории – «где-нибудь в Зимбабве».
Итак, получилось, что и сам Анвар, и его мама оказались кругом виноватыми перед страной, которую они считают своей настоящей родиной. И им обоим никак не стать в России своими.
Анвар ведь тоже рассчитывал, что, возвратившись из Казахстана, заново подаст документы на признание его соотечественником, но не тут-то было. Ему объяснили, что претендовать на такой статус можно лишь один раз. Теперь он навсегда иммигрант. Вечный узбек.
В мае следующего года у него заканчивается очередной срок временного проживания в России, и он опять должен будет мыкаться по инстанциям, чтобы заново испросить себе разрешения жить здесь на правах примака. Но его эта чехарда настолько достала, что он, по его же словам, лучше попробует нелегально пересечь российско-эстонскую границу, рискуя быть застреленным, или пойдёт на поклон в какое-нибудь из тех посольств, где привечают беженцев.
По усам текло
Потому что у Анвара не получается: и за козами ухаживать, и по инстанциям ходить. Коз уже пришлось продать. А ведь Анвар с женой надеялись построить в обезлюдевшей псковской деревне Бебешкино такую прогрессивную сыроферму, чтобы не зависеть не только от покупного молока, но даже от покупных газа с электричеством.
Проблема, считает Анвар, в том, что российская миграционная служба в любой ситуации ведёт себя как карательный орган, а не как помогающий. Когда мы с ним разговаривали, он, наглотавшись с утра успокоительных таблеток, даже сравнил чиновников этой службы с теми, кто служил в фашистских концлагерях.
По его словам, те немцы тоже всё валили на «систему»: мол, они всего лишь выполняли инструкции. Так и теперь: отлучился за пять километров от места регистрации дольше положенного или не успел вовремя оформить нужный документ – всё, «в топку». И никому не интересно, кто ты такой и какая от тебя польза обществу.
«Они меня уже два года пытают», - жалуется Анвар.
Отчаявшись, он написал письмо Путину. Но опять просчитался. Анвар же не гражданин, с какой стати Путин ему будет отвечать на его письма: «ваше письмо переправили в МИД, звоните туда». А там какой-то важный дяденька, по словам Анвара, так «красиво» его «отшил», что Анвар, слушая его по телефону, «как будто мёд пил»: «Нет, позвольте…».
«Губернатор нам с Аней говорил: «вы молодцы!» «Молодцы» - и всё», - вспоминает Анвар. А теперь чиновники Анвару говорят: ну и что такого, что ему придётся расстаться с новой семьёй – Анна же с ребёнком сможет иногда ездить к нему в Узбекистан. А Анвар в ответ стращает их Конвенцией о правах человека, где прописано его право на семью и запрет на вмешательство властей в осуществление этого права.
«Чего же я хочу в этой ситуации? – сам себя спрашивает Анвар. – Я хочу получить чёткий ответ: я свой или не свой, я России нужен или нет?» Сам Анвар, конечно же, уверен, что он свой. Ну хотя бы потому, что он может подискутировать с кем угодно о творчестве раннего Есенина, причём на таком же красивом русском языке, как у того чиновника из МИДа.
Кстати, Анвару интересно, а что было бы с Пушкиным, если б его дедушку вот так же прессовали за то, что он иностранец, или даже депортировали. «Опять-таки Гоголь… Он наш или не наш?»
Анвар верит, что где-нибудь на самом верху, например, в Союзе сыроваров России за него заступятся и скажут, что он нужен. Ведь он считает себя скобарём в лучшем смысле этого слова, потому что, по его же словам, не просто сидит у себя в деревне и ковыряется в грядках, а «старается улучшить Псковскую область, улучшить Россию!» Он же знаменитые на всю Россию сыры варит, как Олег Сирота.
Но пока у него получается изображать русского только на изборских фестивалях исторической реконструкции да на столичных ярмарках российских сыроваров, где никому не интересно, «Андрюша» он или Анвар.
Анвар считает, что в его деле должен сработать «личностный фактор»: это если чиновники вспомнят, что они тоже люди, и рассмотрят вопрос о признании бебешкинского сыродела гражданином РФ не по инструкции, а по совести.
Вот тогда он перестанет пить успокоительное и скажет «Сыыыыр!»