На самом деле это был пресс-тур по Псковской области, который региональный информационно-туристский центр организовал для моих коллег из Гильдии межэтнической журналистики (есть такая межрегиональная профессиональная организация) из Москвы, Нижнего Новгорода, Калининграда и Марий Эл, а также для примкнувших к ним сотрудников региональных и столичных СМИ.
…И всю-то дорогу мне приходилось оправдываться перед приезжими («Посмотреть твой «Фейсбук» - вокруг тебя одни грязные лужи и больше ничего! Хоть бы почаще делилась в соцсетях своими типично псковскими далями»).
По правде, я и сама удивилась, сколько интересного пропустила или никогда не знала или просто не замечала у себя под носом до этого пресс-тура.
Проблема только в том, что на правах хозяйки я заодно обращала внимание на всякие, как бы это помягче выразиться, недостопримечательности.
Вон же в серванте рядом с вазой богемского хрусталя коробка из-под пиццы рядом с Труворовым крестом ещё какой-то мемориал отгрохали (неужто у призванных на Русь варягов был и четвёртый брат, который, как в индийских фильмах, вдруг объявился спустя столько лет?)
А вон ведро который день не вынесено сколько мусора навалено под горочку на талабском берегу – как нарочно, прямо под смотровой площадкой, куда туристов водят полюбоваться на два других острова – Верхний и Талабенец.
Берегиню власть бережёт?
Музей сетоской «берегини» Татьяны Огарёвой в деревне Сигово Печорского района так до сих пор и ютится в ветхом сарае, отметила я про себя, пока мои коллеги охали и ахали, любуясь на её сокровища.
Я-то вижу: портретные манекены в подлинных сетоских костюмах ещё больше осунулись и ссутулились. Старинные «Боговы» полотенца и уникальные сетоские разноцветные кружева хранятся в неподобающей сырости под дырявой крышей в продуваемом всеми ветрами бывшем… хлеву?
Да, это частный музей, но без него не было бы в той же деревне Сигово второго, государственного. По-моему, Татьяна Николаевна за своё подвижничество давно уже заслужила и дом получше, и «сарай» для своей коллекции понадёжнее. Ведь она сама наше национальное достояние.
Бывшая питерская учительница химии и музыки когда-то поселилась в этих местах дачницей, которая оказалась единственной русской в многолюдной сетоской деревне. Постепенно деревня опустела. До такой степени, что когда однажды в нулевых к Татьяне Николаевне пожаловали телевизионщики с телеканала «Культура», то обнаружили, что она коротает в Сигово зиму одна-оденёшенька.
Как вы понимаете, они ж не просто так приехали, а снимать фильм про удивительную женщину, которая сохранила до лучших времён память о чуть было не исчезнувшем на наших глазах малочисленном народе.
И эти лучшие времена её стараниями наконец-то наступили: власти начали оказывать псковским сето запоздалую поддержку, в Сигово в этом году в десятый раз прошёл грандиозный фестиваль «Сетомаа. Семейные встречи» («украшение» регионального событийного календаря, как его назвала руководитель областного комитета по культуре Жанна Малышева), а сама деревня опять потихоньку прирастает новыми жителями как уже не бесперспективная, а наоборот.
Один из новых жителей этой деревни, бывший питерский журналист, а теперь свободный художник Данил Литвинцев вызвался быть нашим провожатым по заповедным изборским местам. 
Вот уж когда мои коллеги вдосталь налюбовались на пресловутые довлатовские «дали»…
- Типично псковские?
- Не без того.
Во и…, во Изворске
И заодно припали, что называется, к истокам. В прямом и переносном смысле. Ведь что бы ни там говорили экскурсоводы про разные версии возникновения названия «Изборск», я лично думаю, что сохранившееся в сербском языке слово «извор» («источник», «родник») всё объясняет.
Вот, например, типичное изборское «варево» - клубящийся из-под земли ключ «Кипун».
- Кто-нибудь уже потрогал, вода горячая? – шутит наш проводник.
Топая вслед за ним то по низинам, то по взгорьям, я сперва начала тужить, что псковским экологам в своё время не хватило не столько средств, сколько настойчивости оборудовать все целебные изборские родники указателями да деревянными мостками… а заодно опубликовать подробную карту этих природных достопримечательностей.
Но вскоре поняла, какой это кайф – по команде нашего сталкера вдруг свернуть с проторенной дорожки на едва различимую в густых зарослях узкую тропку, чтобы через несколько метров открыть для себя ещё какое-нибудь потаённое чудо природы и местечко поклонения.
Может, и хорошо, что только посвящённые знают дорогу к этим мальским диковинкам. А то эти спортивные ориентироващики (или велосипедисты?) уже наоставляли в Мальской долине своих отметин – в виде приклеенных к былинкам кусочков алого скотча и прочерков масляной краски на траве.
Данил даже про знаменитое «Мальское воскресенье» рассказал нашим гостям, кажется, не очень охотно - после настоятельных уговоров.
Есть, знаете ли, один такой день в году, когда все жители Мальской долины и те, кто оттуда родом, съезжаются на могилы своих предков и устраивают там языческие пиры. Считается, что в память о чуде, которое произошло здесь в XV веке стараниями преподобного Онуфрия после того, как в разгар лета в этих местах вдруг выпал снег.
Крестьяне, понятное дело, испугались за свои посевы, но Онуфрий усердными молитвами быстро заставил этот снег растаять. Вот, мол, отсюда и пошла у жителей Мальской долины традиция – благодарить в одной из летних воскресений Бога – да так, что об этом празднике легенды ходят.
Да и пускай лучше легенды. А то ещё понабегут туристы – всю магию старинного обряда опошлят. «Удивительно, - говорит Данил. – Как этот древний обычай ещё дожил до наших дней в таком нетронутом виде».
Данил зато охотно рассказал, как туристы повадились наперегонки штурмовать крутые мальские склоны на квадроциклах, нисколько не тревожась о том, что нарушают при этом целостность охранной зоны - памятника природы федерального значения, между прочим.
Вот мы, например, взбежали на Жеравью гору на своих двоих – по самому крутому склону, между прочим. И это после того, как отмахали вместе с Данилом добрых семь вёрст по тропинкам, которые то тут, то там совсем раскисли после недавнего двухдневного ливня.
Правда, на вершине Труворова городища меня ждало ещё одно разочарование – свежевозведённый монумент на могиле художника Оссовского как немой упрёк всем защитникам псковской старины.
Хороший Пётр Павлович был художник, царствие ему небесное, и мог бы остаться в памяти псковичей праведным старцем, который рассказывал презанимательнейшие иллюстрированные истории из жизни залитских рыбаков.
Так нет же, его потомки зачем-то принялись назойливо канонизировать его после смерти. Теперь в какой псковский музей ни ткни – везде есть залы или галереи имени Оссовского.
Год назад псковские депутаты чуть Псковскую детскую художественную школу в его честь не назвали, поддавшись на «инициативу» администрации этого учреждения. Хорошо, общественность возмутилась и напомнила не слишком сведущим народным избранникам про истинного основателя Псковской художественной школы, не менее, а может, и более выдающегося художника Валентина Михайловича Васильева, которого, увы, некому было после смерти «продвигать» на высочайшем уровне.
Пока псковичи воевали из-за того, чьё имя должна носить художественная школа, Оссовского подхоронили к Трувору.
По-моему, это какой-то позор. Кем бы Оссовский ни был и какой бы выдающийся вклад в мировое искусство он ни внёс. Зря его почитатели так поглумились над его памятью.
Уверена, что Пётр Павлович был не заносчивее Блаженного Матфея Мальского, весьма почитаемого в этих местах святого человека, судя по изображению на могилке, сильно похожего на Ленина в Мавзолее. 
Уж на что у Матфея скромная могилка на кладбище Спасо-Рождественской церкви, да и помер он давно, больше ста лет назад, а люди помнят его и до сих пор чтят за доброту и прозорливость, хотя он был немощным человеком и большую часть жизни провёл прикованным тяжёлым недугом к постели.
Гений места
Если уж задуматься, какой художник мог бы претендовать на звание «гения места» Изборско-Мальской долины, то это даже не Рерих, а Павел Дмитриевич Мельников, который всю жизнь трудился в Изборске сапожником, а на старости лет таких акварелей с пейзажами зимнего Изборска понаписал, что лично меня в детстве они по-настоящему потрясли.
Я, может, из-за Мельникова в художку пошла. Как сейчас помню: в стареньком изборском музее была целая посвящённая наивному художнику Мельникову экспозиция. Сейчас после музейной реконструкции к 1150-летию Изборска, вроде бы, тоже. Спрашиваю у экскурсовода, а где те самые акварели.
- Вы имеете в виду «зимнего Мельникова»? Весь «зимний» в новом Музее истории города Печоры.
Но и там, насколько я заметила, Мельникова не густо. Говорят, его акварели лежат где-то в запасниках, потому что выставлять их подолгу на свет не рекомендуется. А на что тогда музейный интерактивный стол-планшет?
Видно, не нашлось у наследия Мельникова своей «берегини», вроде Татьяны Огарёвой. А потомки его, если таковые есть, с властью явно не настолько близки, как потомки Петра Оссовского.
Ладно. Решила я показать коллегам картины другой знаменитой псковской наивной художницы - Таисии Швецовой, которые, как я помнила, висели в ресторане гостиничного комплекса «Изборск».
Приходим в ресторан – нет моих любимых картин. Хозяйка Елена Сизинцева сама сокрушается. Рассказывает: когда псковский художник Елена Растопчина оформляла интерьеры ГК «Изборск» в бережно восстановленной бывшей купеческой усадьбе, то предложила купить эти картины у Таисии Швецовой всего за 15 тысяч рублей. Хозяева «Изборска» сначала подумали, что по 15 тысяч за штуку и чуть не отмахнулись. Но когда узнали, что оптом – «а давайте».
Картины вписались в интерьер ресторана как нельзя лучше (например, я их там ещё в 2011 году приглядела). Но вот беда: хозяйка решила, что по законам истинного гостеприимства они должны не просто висеть, а продаваться. И ушлые гости их одну за другой расхватали.
«Мы же сначала не знали, кто такая Таисия Швецова… А когда глянули в интернете и поняли – уже поздно было…»
Вот так и Мельникова не оценили вовремя, не возвеличили, как ему подобает.
Владелец ГК «Изборск» Сергей Верховцев когда-то объяснял мне, что Печорский район и конкретно изборская земля – это «заповедник гордецов». Мол, эти места будто с каким-то тайным умыслом перетягивают к себе отовсюду и, особенно, из столиц людей очень непростых и, главное, амбициозных. Сам, дескать, из этих.
Может, и так. Лишь бы их к Трувору больше не подхоранивали.
Dancing queen
А вот чего мои коллеги точно никак не ожидали – так это повстречать на изборской земле королеву. Не английскую, конечно, но тоже самую что ни на есть настоящую.
Ведь это, напомню, был этнопресс-тур специально для журналистов, которые пишут на межэтнические темы. Стало быть, его приурочили к Успению Пресвятой Богородицы, который считают своим «днём благодарения» люди малочисленного псковского народа сето.
Кто не знает, их бог Пеко, по поверью, нашёл упокоение в святых пещерах этого монастыря.
Пока Пеко там почивает, дожидаясь Второго пришествия, на земле вместо него правят его заместители – сетоские короли или королевы. Представители, может быть, единственной на свете, выборной монархии.
Выборы сетоских королей проходят ежегодно следующим образом (до того мне нравится эта традиция, что не устаю рассказывать). Каждый претендент на корону взбирается на пенёк. За чьим пеньком выстроится самая длинная очередь – тому и править.
В этом году на королевских выборах победила dancing queen - Пирет Торм-Криис (в крещении Пелагея) из Таллина. Она учитель танцев и обещает организовать первый в истории сето танцевальный фестиваль.
Но на царство её «помазали» не поэтому, а потому что она очень переживает за сохранение сетоского языка. Так переживает, что лучше всех в семье у них по-сетоски теперь говорит её младший (одиннадцатилетний) сын. А всего у Её величества трое детей и она уже бабушка, хоть по её виду и не скажешь.
Мои гильдейцы после торжественной части открытия фестиваля «Сетомаа. Семейные встречи» как накинутся на неё с расспросами: «Что в королевском деле главное? Королева – она какой должна быть?»
Пирет-Пелагея подбирала-подбирала русские слова, да так и не сумела правильно ответить. «Ну такой…» - и выпрямляет спину. «Несгибаемой?» «Гордой?» «Непоколебимой?» - «Я вообще не понимаю этих слов».
Она потом у себя на страничке в фейсбуке написала, что хочет теперь как следует подучить русский язык. Положение, мол, обязывает.
Председатель правления волостей Сетомаа Республики Эстония Маргус Тиммо выступал на фестивале «Сетомаа. Семейные встречи» только на сетоском языке. Но он явно знает русский не понаслышке. Ведь когда он по заведённой им же самим традиции рассказывал своему народу притчу про две снежинки, то сам же сослался на роман «Мастер и Маргарита».
Летели, представьте себе, две снежинки. Вернее, только одна «летела», а другая считала, что «падает». Одна готовилась растаять и исчезнуть навсегда, втоптанная в грязь, а другая верила, что вначале вместе с другими такими же снежинками накроет землю пушистым белым ковром, а потом превратится в воду, которая когда-нибудь доберётся до океана.
Маргус посоветовал всем собравшимся в Сигово руководствоваться словами Булгакова («Каждому будет дано по его вере») и пожелал своему народу не «падать», а лететь.
«Андреевская слобода»
Ещё один «народ», с которым члены Гильдии межэтнической журналистики смогли познакомиться поближе – это «гары» с острова имени большевика Залита (по-дореволюционному Талабска). По народной этимологии, от слова «гараз»: потому что они «гараз» рослые и «гараз» громкие (постоянный шум прибоя, дескать, заставляет островитян говорить на повышенных тонах).
«Гары» утверждают, что у и них когда-то был свой, особый язык. Например, они говорили «Волесков» (ну это тот город, который на материке, за лесами).
Мне остров имени Залита не чужой – там жило много поколений предков моих детей по отцовской линии. Поэтому я ещё застала старинный островной уклад, когда за каждым залитским домовладением была закреплена часть берега, где и мои родственники обязаны были убирать, чтоб не ударить в грязь лицом перед соседями.
Не знаю, какие там в сознании островитян с тех пор произошли тектонические сдвиги, но берега острова сегодня изрядно захламлены. Настолько, что туристам самим неловко приближаться к краю обрыва на смотровой площадке, откуда видны два другие острова Талабского архипелага – Талабинец в Верхний. Ведь оттуда ещё вдобавок открываются залежи мусора под откосом.
Псковские экологи недавно приезжали на остров Залита делать уборку – так рассказывают, что местные над ними чуть ли не посмеивались, да вдобавок хотели, чтобы приезжие разобрали им помойку, где явно не туристы намусорили – старыми холодильниками.
Мне кажется, я догадываюсь, когда и почему «гары» перестали чувствовать «залитнаш». Это явно как-то связано с потерей островом экономической самостоятельности.
Ведь сами же залитские жители с гордостью рассказывают, что никогда до новейшего времени остров не был дотационным. Как при царе-батюшке, так и в советское время Талабск кормил себя сам и поэтому был ещё и «гараз» самостоятельным.
Когда псковские купцы в XIX веке пробовали эту вольницу поумерить и подмять торговлю рыбой из Чудского озера под себя, талабские жители нажаловались прямиком Путину государю-императору.
Правда, «Почта России» или как она там тогда называлась, их сперва подвела, но со второго раза их письменное послание до Его Величества всё-таки дошло. И царь оказал острову своё высочайшее покровительство, защитив талабчан от псковских барыг.
После чего талабское поселение стало называться в его честь «Александровской слободой» и продолжило благоденствовать.
Что-то наподобие произошло и в этом веке, когда областные чиновники надумали «оптимизировать» единственную залитскую школу. В дело вмешалась знаменитая талабская дачница, певица Ольга Кормухина. Наверняка, и письма куда надо были разосланы.
И случилось чудо. Шефствовать над островной школой стал сам псковский губернатор Андрей Турчак. Теперь он каждый год приезжает 1 сентября на школьную линейку. Вот и в этот раз был – даже посидел за партой рядом с учениками, которых осталось всего-то пятеро.
Получилась такая вековая залитская традиция – призывать не «варягов», как в Изборске, не заграничных королей, как в Сигово, а собственных верховных правителей – чем выше, тем лучше – не для того, чтобы новый порядок наводили, а для того, чтобы исстари заведённый блюли.
«Андреевская слобода» сразу взбодрилась. Псковские предприниматели, вон, даже ресторан на острове открыли с гостиницей. Видимо, чувствуют потенциал. Да и сами жители острова говорят, что нынче летом к ним пожаловало как никогда много паломников.
Три экскурсии по острову в будний день тут теперь обычное дело. В домике знаменитого залитского старца Николая Гурьява почти всегда толпа народу.
Идёшь по острову - и местные жители сразу появляются из-за своих высоких заборов кто с каким товаром. Кто-то рыбкой сушёной торгует, как баба Наташа, а кто-то - картинами, как баба Нина.
А что будет, если областные власти ещё к тому же наладят между Псковом и Залитом регулярное водное сообщение, как в старые добрые времена, когда «Заря» ежедневно ходила на остров из-под стен Псковского кремля? А они обещают.
…Кстати, в те незапамятные времена на остров со всех концов Советского Союза шли пустые посылки с денежными переводами. Талабчане набивали их сушёным снетком и отправляли по обратному адресу.
Нынче снеток для самих жителей Залита стал деликатесом. Существует много версий, в том числе конспирологических, вплоть до теорий заговора, почему это так, но я думаю, всех ближе всех к истине учёные-ихтиологи, которые объясняют, что Псковское озеро потихоньку перерождается да и климат, заметьте, преподносит в последние годы один сюрприз за другим.
Но для моих гильдейцев как для почётных гостей хозяева залитского ресторана всё-таки раздобыли где-то по своим каналам (у них же квота на вылов и свои заготовители) немного заветной сушёной рыбки.
Гости от одного запаха знаменитого псковского лакомства прибалдели. 
Но наш экскурсовод, коренная островитянка Ольга Михайловна Дмитриева попробовала этот гостинец и говорит: «Неа, храниться не будет, не залитский: высушен неправильно. Надо было сначала отварить».
«Гараз» прямолинейные. Сразу видно, что моя родня.
