В «Круге» первом и втором
Допустим, сижу это я на спектакле «Забытые сказки» интегрированного театра-студии «Круг II» из Москвы, наблюдаю, как особые актёры вместе с обычными стараются донести до публики потаённый смысл настоящих русских сказок из сборника Афанасьева – без литературного глянца. Заодно зрителю, наверное, предлагают поскоблить почерневшую от времени доску, на которой когда-то давным-давно был изображён Человек и которая потом выдержала невесть сколько подмалёвок, пока не превратилась в «икону стиля».
Вот о чём я думаю, когда слушаю артиста, у которого язык похож на колобок, потому что так и норовит выкатиться изо рта. Понять, что за сказку он рассказывает, – тоже искусство. Нужно стараться.
Я, например, быстро устала и облокотилась на переднее сиденье. Сидящая передо мной девушка сразу же заёрзала и стала вполоборота на меня коситься. «Мешаю?» - вежливо осведомилась я и тут же ощутила в темноте, как она взяла мою руку в свои тёплые ладошки и положила себе на плечо!
Всё. Дальше мне было уже не до спектакля. Как только я осторожно убирала руку с чужого плеча, девушка оборачивалась, улыбалась и снова брала меня в плен. У нас с ней получилась какая-то своя «забытая сказка» - о людях, которые запамятовали, как они близки всегда и везде.
На спектакле «Истории об очень симпатичных, или пространство доверия» интегрированной театральной студии просто «Круг» всё самое интересное тоже происходило в зале.
«Пространство доверия» особенно сгустилось, когда председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко посреди действия вдруг вскочила – и выбежала в боковую дверь. За ней ринулись сразу несколько человек. А один встал сбоку от сцены и начал с пристальным доверием вглядывался в зал (принципиально игнорируя происходящее на сцене). Через несколько минут Матвиенко со свитой так же стремительно вернулась на своё место в первом ряду, и он как ни в чём не бывало продолжил смотреть спектакль.
Видимо, о чём-то своём, потому что на сцене в это время артисты из кожи лезли вон, чтобы без единого слова убедить зрителей сбросить с себя всю эту наносную шелуху условностей, приличий или предосторожностей (например, вынуть наушник) и научиться заново телесно контактировать с ближним, не боясь нарушить его личное пространство и не слишком беспокоясь о своём privacy.
Гениальные зрители в зале тоже были. Прямо передо мной сидел долговязый парень, который, судя по всему, оказался в очень непривычной и неуютной для себя обстановке. Он с беспокойством озирался по сторонам и явно тяготился происходящим. Но красивая женщина справа от него время от времени брала его руку в свои и целовала. И тогда он переставал крутиться и клал голову ей на плечо. А потом вдруг встрепенётся, повернётся к другой женщине, постарше, которая сидела слева от него, и начнёт с нежностью гладить её по плечу. И она в ответ тоже ласково его приобнимет.
…На спектакле «Первый раз» театральной студии «Гвозди» позади меня уселись какие-то брутальные опасного вида мужики. Настолько габаритные, что администратор зала решила подвинуть нашу скамейку поближе к сцене, чтобы она не упирались им в коленки. «Гвозди», гыыы, - ржали эти амбалы перед началом представления. – Может, «Шурупы»? Может, «Саморезы»?»
Как вдруг один из них и говорит: «А наши воспитатели, знаете, что придумали. Они повесили на стену разноцветные лепестки: красный, синий, зелёный и серый. И мы теперь каждое утро, когда приходим на работу, отмечаем на этих лепестках, у кого какое настроение. У вас, поди, такого нет?» - «У нас, поди, такого нет», - с грустью отозвался второй.
Поцелуй навылет
…Они потом шумно вздыхали по ходу пьесы. А вот подружка моей тринадцатилетней дочки призналась, что едва сдержала эмоции: «Если бы спектакль продлился немного дольше – я бы точно заплакала».
По мне, так «Гвозди» - это лучшее, что происходит сегодня с Псковским театром драмы. Это настоящее «другое искусство», хоть оно и въехало на фестиваль, как инвалидная коляска артистки по имени Неля на Малую сцену - по наспех приколоченному поверх ступенек фанерному пандусу.
Создатели спектакля (Денис Золотарёв и Евгения Львова) сказали, что его «контекст» важнее «текста»: то есть, сам процесс оказался более значительным, чем результат. Наверняка это так и есть, и я могу только поздравить с этим занятых в проекте старшеклассников.
«Гвозди» в этот раз решили поковырять едва затянувшуюся ранку – попробовать отрефлексировать трагедию Дениса и Кати в Стругах Красных. Это спектакль, основанный на реальных «интервью» с подростками: о первом поцелуе, о конфликтах с родителями и братьями-сёстрами… О том, как «журналисты», «педагоги» и «френды» «взламывают» «страничку» человека, который едва осознал, что потеря мобильника ещё не самая страшная потеря, или терзается тем, что у него так и не случилось последнего поцелуя с бабушкой, пока она ещё была жива.
И хотя вместо концовки в этом спектакле получился какой-то очередной «бессмертный полк» (герои в безмолвии пишут письма своим умершим бабушкам-дедушкам, а потом рассовывают эти записочки по бутылкам из-под крепкого алкоголя – как бы символически заполняя этим свою внутреннюю пустоту, преподнесённую зрителю ранее в предельно провокационном виде), авторов трудно в чём-либо упрекнуть.
Ведь так и в реальной жизни. Заданные молодыми людьми (в том числе Денисом и Катей из Струг Красных) вопросы остались без ответа. А мы пока, действительно, не придумали ничего лучше, чем запоздало целоваться со своими давно умершими или погибшими героическими дедами, чтобы объяснить себе и другим для чего мы живём.
Жутко громко и запредельно близко
Слепоглухой художник Александр Сильянов точно знает для чего, и это знание на фестивале «Другое искусство» можно было пощупать.
Правда, большинство из тех, кто пришёл в фойе псковского драмтеатра на открытие выставки «Красота на ощупь», долго не решались подступиться к скульптурам Сильянова, хоть и помнят, что «зорко одно лишь сердце». Пока одна маленькая девочка, Настя Царёва из театральной студии «Гвозди», не сделала как надо.
В то время, как взрослые чинно толпились возле скульптур, она протиснулась за их спинами поближе к произведениям слепоглухого изобразительного искусства и перещупала их одно за другим с закрытыми глазами так тщательно, как будто вылепила заново.
Оказалось, что Сильянов не всегда был слепым, он окончательно потерял зрение уже после того, как выучился на художника. И это на несколько лет повергло его в настоящий мрак, из которого он выбрался только, когда понял, что никто не отнимал у него способности творить.
На открытии своей выставки он учил нас не дожидаться счастья сложа руки. Не разыщет оно вас на печке, враки это. Счастье, сказал он, надо делать самому.
…И потрогал меня за руку, чтобы посмотреть, с кем это разговаривает его жена.
Шапито-шоу
Эти «люди с ограниченными возможностями» то и дело заставляли меня чувствовать себя ущербной. Помните глухого Лёшу из фильма «Шапито-шоу». У него фамилия Знаменский и он приехал на фестиваль «Другое искусство» в Псков проводить мастер-класс по жестовому пению.
Алексей умеет говорить на том же языке, что и мы с вами. Может, он при этом не так искусно модулирует, но это и неважно. В его случае голос – лишнее. Для того, чтобы воспроизвести звуками то, что он вытворяет жестами и мимикой, надо быть кем-то вроде Фредди Меркьюри.
По крайней мере, я поняла, что мой арсенал инструментов для общения напоминает чемоданчик сантехника: там есть «ключ на восемь», «ключ на четыре» и ещё несколько нехитрых приспособлений из ближайшего магазина хозтоваров.
А вот у Алексея – обитый изнутри красным сафьяном воображаемый несессер, откуда он виртуозно извлекает невидимые причудливые крючочки, шильца, щипчики и ещё какие-то удивительные приспособления с рукоятками из слоновой кости, которые отпирают любые замки, могут починить любые часы или настроить любой музыкальный инструмент…
А взять «Упсала-цирк» или «цирк для хулиганов», как его ещё называют. «Хулиганы», как же. Когда зайцы из «Упсалы» высыпали на улицу Пушкина, оказалось, что они не просто ловкачи-трюкачи. И это тоже, но когда они выступают, самое большое удовольствие получаешь от того, какая у них в коллективе выработана высочайшая культура общения. Как эти зайцы внимательны друг к дружке, как бережно они друг друга подстраховывают и как истово стараются не только себя показать, но и выставить в наилучшем свете товарища.
…И как во время вынужденных простоев подхватывают на руки своих маленьких зрителей и нянчатся с ними.
Вот и в спектакле «Бонифаций» с участием детей из группы «Лямуры» (от французского «лямур») с синдромом Дауна невозможно налюбоваться на отношения между артистами. И на то, как искренне они тащатся от всего происходящего. 
Я, например, заметила со своего первого ряда, как один мальчик, убегая за кулисы, подпрыгнул там ещё выше, чем до этого на сцене, и даже зажмурился при этом от удовольствия.
Кто на первой базе
Мастер-класс по гончарному другому искусству вёл Андрей Пашков. Он зашёл в театральную галерею «Цех» со словами: «Хорошая музыка – это колонки. Колонки – это хорошая музыка». И потом повторил эту фразу столько раз, что поневоле вспомнишь: «Кто на первой базе?» При этом он ещё к тому же покусывал ногти и прикрывал рот рукой – видимо, наученный горьким опытом, что окружающим не очень-то нравится его однообразное бормотание.
Когда пришло время запускать электрический гончарный круг, он заладил: «Я нажал на кнопку – а оно не включается… Ручной тормоз», «я нажал на кнопку – а оно не включается…»
Зато когда пресс-секретарь Театрально-концертной дирекции Ирина Жукова подошла взять у него интервью, он вдруг сказал ей: «А у вас голубые глаза!» - и тем самым обнулил все мои стереотипы об аутистах.
Андрей оказался на удивление общительным молодым человеком. У него, как и у героя Дастина Хоффмана из «Человека дождя» отличная память, но я заметила, что это память на людей: он без конца перечисляет чьи-то имена и фамилии, навсегда запечатлев всех, кто поучаствовал в его судьбе.
А то вдруг «некстати» начинает рассказывать, как у московской мастерской «Особая керамика», в которой он занимается и преподаёт, отобрали помещение:
Андрей преподаёт в мастерской, да. Ничего особенного. А, например, в «Европа-университете» немецкого города Фленсбурга пошли дальше и выучили себе целого доцента из такого же особенного человека, который трудился в мастерских.
Доктор Кирстен Диль на круглом столе в Пскове сказала, что это была «сумасшедше прекрасная» затея, благодаря которой в университете появился уникальный преподаватель и редчайший в своём роде эксперт. И что там сейчас на подходе ещё несколько доцентов, которые зашли в университет «с чёрного хода», а скоро будут входить через парадный.
По словам руководителя общественной организации «Инициатива Псков» Евангелической церкви региона Рейнланд Клауса Эберля, мы ещё только начали постигать, что такое Человек. На Социальном форуме в пятницу он рассказал, какие стадии проходило это познание.
Сперва обыкновенные люди думали, что инвалиды им только мешают, и это была «эксклюзия».
Потом человечество догадалось, что «убогих» можно обучать чему-то полезному, но подальше от «нормальных» людей, в специально отведённых для этого местах, и наступила эпоха «сепарации».
Потом мы даже доросли до «интеграции» - осознав, что большинство в ответе за меньшинство и обязано оказывать этому меньшинству всяческую поддержку, чтобы подтягивать до своего уровня и вовлекать в общественную жизнь.
…И вот, наконец, люди вплотную подошли к «инклюзии».
Чем «инклюзия» отличается от «интеграции» Клаус Эберль объяснил на примере беженцев. Интеграция подразумевает, что они обязаны вписаться в новое для них общество, подчиниться господствующим традициям и только на таких условиях их везде примут как равных.
Инклюзия – это право человека оставаться самим собой, такая система взаимоотношений, где каждому найдётся достойное место, несмотря на его особость. По определению Клауса, «инклюзия - это искусство совместного проживания очень разных людей». Заметьте, искусство!
Правда, он тут же оговорился, что политики это слово пока что не понимают и не хотят понимать. Стало быть, это они «другие» в окружении своих охранников, а не мы с Андреем Пашковым и Александром Сильяновым.
Например, в рамках фестиваля в «Империале» открылась совместная выставка двух очень интересных и донельзя разных псковских фотографов – Дмитрия Маркова и Ирины Большаковой. Получилась «высокая инклюзия»: это как если бы Алишер Усманов вместо «тьфу на тебя» начал перечислять деньги в Фонд борьбы с коррупцией, а Алексей Навальный дружески пометил Бурханыча зелёнкой.
А вот представить себе, как Валентина Матвиенко расхаживает в резиновых сапогах по псковским лужам или уплетает на завтрак великолукскую колбасу – нет, никак, это уже акционизм какой-то в стиле Павленского. Другое, но не искусство. Стадия сепарации.
